Я вам всем признаюсь честно, Сериалы не люблю, Мне они не интересны, На актёра я смотрю.
И зовут его красиво, Имя просто - Даниил, Он не выглядит смазливо, Он мужчина полный сил.
Жаль что я его не знаю, Что же он за человек, Восхищаться как актёром, Им готова целый век.
Он наивен как ребёнок, Но загадочен и строг, Он любимец всех девчёнок, Про него пишу стишок.
Это имя каждый знает, Про кого же этот стих? Ну, кто первый угадает? Это Даниил Белых.
Обаятельным мерзавцем, Был хорошенький Альберт, Был падонком, но красавцем, Не боялся слова смерть.
Был он долго наркоманом, Человека мог убить, Был отпетым хулиганом, Не умел тогда любить.
Но в момент всё изменилось, Он однажды полюбил, Всё в душе переменилось, Про наркотики забыл.
Аня девушка простая, В чём-то вообщем-то глупа, Вся наивная такая, И мужчин за ней толпа.
Влюблены и брат и дядя, И Альбертик наш влюблён, И в глаза ей прямо глядя, Рассказал, что любит он.
Ей всё это не в новинку, Отказать в который раз, Даже не смахнув слезинку, С равнодушных, тусклых глаз.
Но Альбертик не сдавался, Всем чем мог ей помогал, Но напрасно он старался, Бог ему любви не дал.
Алик спас её ребёнка, И её когда-то спас, Только глупая девчёнка, Отказала и сейчас.
Аня вновь его отвергла, Его сердце растоптав, У Альберта сдали нервы, Он погиб любви не знав.
Он пошёл и застрелился, От такой слепой любви, Happy end не получился, Что ж поделать се ля ви (danillove) Хочу признаться, что люблю И ничего поделать не могу Я не хочу тебя любить Я так хочу тебя забыть И не хочу я так страдать Любить, мечтать, переживать Зачем люблю тебя, скажи Зачем люблю тебя, молчи Зачем любить тебя и в общем, Люблю тебя я сильно очень
Весь окружающий народ Вас любит как-то между прочим А я совсем наоборот. ЛЮБЛЮ вас ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ
Я люблю тебя, мальчишка В мечтах люблю я и во сне Даже в школе за партой и книжкой Я мечтаю везде о тебе
Любовь даётся нам судьбою, И ею надо дорожить. Любовь спасала все народы Позвольте, буду Вас любить
Ты мне дороже природы Ты - совершенство моё Отдам за тебя я свободу А сердце давно уж твоё... Хочу, чтоб был моим любимым Но не решаюсь подойти Назвать хочу неотразимым И счастье лишь с тобой найти(ВЕРНАЯ ПОКЛОННИЦА)
Короче, ЛЮБЛЮ Я ЕГО ОЧЕНЬ устала убегать от смерти, Что всё чаще преследует меня. И не верьте мне больше,не верьте, Ведь люблю до сих пор его я. Не просите меня вырвать с сердца Образ тот,что всю жизнь я искала. Но закрылась на ключик та дверца, Та,которую я открывала. Не понять вам,что я одинока, Не понять вам,что я в пустоте. Его образ осел так глубоко, В душу светлую,в душу ко мне. Не бегите за мною,не надо, Вы меня не вернете уже. Я сама ,может,выберусь с ада, И скажу лишь "спасибо"душе.. ************************** Хрустальной, капелькой надежды, Катилась по лицу слеза. И стали грустными как прежде. Когда-то, нежные глаза. Она текла неутомимо, играя в солнечных лучах. Ах, как любовь была красива и оказалась, Ложью как... В слезе мелькала, горечь правды Обиды, муки, пустоты... Она была пустой надеждой, Остатком рухнувшей мечты. Слеза мечтать больше не смеет, Не смеет больше и любить. Маскироваться не умеет, Измену, не смогла простить! Хрустальной, капелькой надежды, Катилась по лицу слеза. И стали грустными как прежде. Когда-то, нежные глаза. Она текла неутомимо, играя в солнечных лучах. Ах, как любовь была красива и оказалась, Ложью как... В слезе мелькала, горечь правды Обиды, муки, пустоты... Она была пустой надеждой, Остатком рухнувшей мечты. Слеза мечтать больше не смеет, Не смеет больше и любить. Маскироваться не умеет, Измену, не смогла простить! *********************** Я хочу стать снежинкою белой, Чтоб упасть на ресничку твою. На асфальте огромными буквами мелом Написать тебе слово: ЛЮБЛЮ!
Я хочу стать звездою ослепительно яркой, чтоб к ногам твоим в полночь упасть. Чтоб успел ты вспомнить о чем - то приятном И желанья ты смог загадать.
Я хочу к сердцу путь и слова отыскать, Я люблю под окном на асфальте писать... Твоё имя в молитвах и снах повторять, Безгранично любить, бесконечно желать!(НАСТЕНЬКА)
Наконец, повинуясь властному движению рук и собственному желанию, она резко подалась назад и вниз, а навстречу устремился он! Вновь, как в первый раз в мозгу взорвалась галактика. Она судорожно застыла на колу своего первого в жизни клиента! - Уф-ф-ф! Молодец! Ого, да ты, правда, кончила! Ну, с крещением тебя, проституточка, если не врешь! Садись, довезу до точки. В кармане плаща шелестела первая трудовая пятисотка …
и зиппером на ширинке. - Сними плащ, хочу тебя посмотреть. Она послушно освободилась от плаща и осталась в униформе, выданной Олей. Клиент развязал ленточки, стягивавшие болеро, и взвесил на ладонях её груди.
- Ты смотри, как яблочки. И ещё не отвисли. Что, недавно начала? Только не лечи меня, что я у тебя первый! - Но вы, правда, первый … Клиент! - А-а-а, ну, тогда это мы и отметим. На вот тебе, вместо шампанского! Сильная рука пригнула голову девушки к томно свернувшемуся посреди паха члену. Мошонка и яички были аккуратно выбриты, головка скрыта; такого члена Вика за свою недолгую практику ещё не видела. Да и пахнет не мускусом или мочой, а каким-то дезодорантом… Эти мысли мирно текли в её головке, а в это время губки и язычок старательно ласкали этот еврочлен, им помогала рука. Клиент одной рукой продолжал лапать её прелести, а вторую примостил Вике на шею и задавал темп.
Член становился всё твёрже, выше, объемнее, он проникал всё глубже в её ротик, а потом и в горло. Головку уже не мог скрыть этот стыдливый капюшончик из крайней плоти. А рука её клиента, её хозяина, её господина во всю властвовала у неё между ног. Там уже давно всё созрело, набухло и намокло. Привычное наслаждение накатывало всё сильнее. Вот сейчас! - Хватит, выходи! Это было, как удар в поддых! - Зачем? За что? - Ты чего, одурела? Трахать тебя буду! За свои кровные. Да смотри, люди кругом отдыхают, не ори! И кофточку тут оставь, хочу твои сиськи потискать!
Они вышли из машины, и Вику подогнали к капоту. Она не понимала, а как? Ей что, ложиться на этот не очень чистый капот? Но оказалось, что нужно лишь опереться о машину руками. Клиент спустил Викины шортики-трусики, что не позволяло ей широко расставить ноги. Возмужавший и явно изголодавшийся фаллос устремился в е мокрую дырочку. - А-а-а-а-ах! Ой, а презерватив, миленький! - Да не бойся ты, я не враг своему здоровью! Они оба уже были достаточно возбуждены ласками в автомобиле, но вторгшийся в девушку торчун не спешил разряжаться. Да и она этого не хотела. Мерно, как поршень, двигался член, ладони мужчины скользили по её грудям. Вика буквально извивалась, стараясь как можно глубже и чаще насаживаться на орудие своего партнёра. Помня о его просьбе, она не стонала, а лишь почти неслышно охала в такт этой чудесной качке.
Дверь распахнулась, и она неуклюже плюхнулась рядом с водителем. - Дверь ещё раз закрой, да сильнее! И пристегнись. Машина тронулась, а правая рука первого в Викиной жизни клиента хозяйски прошлась по её бедру, а затем ощупала грудь. - Неплохо! Как тебя зовут? - Вика… А рука теперь полезла между ног, откровенно лапая её промежность. Ой, как стыдно! Отличница, аккуратистка, ещё двое суток назад - девственница - теперь проститутка, которую снял и лапает клиент. И как это возбуждает …. Она кажется даже течёт … Ой, а деньги? Последнее она уже пискнула в голос. - Держи!
Машина заехала во двор какого-то магазина и остановилась между штабелями ящиков. Клиент протягивал ей пятисотрублёвку. - Сначала пососёшь мне, а потом я тебя трахну, детка. Давай, работай! Ну, вот и всё, ей уплачено за вполне определённую работу, и пора её выполнять. Клиент развалился на сиденье, расставив бёдра, и она вновь ставшими неуклюжими пальцами начала расстёгивать ему брюки. Ой, неудобно как! - Ремень-то отстегни! Тьфу ты, вот же что мешает, не наклонишься! Она отстегнула ремень и теперь уже быстрее управилась с пуговицей
цену. Минет -100 рублей, классика – 400, анал – 500. Если несколько клиентов – всё суммируй, комбинации минет – классика - анал тоже суммируй. Думаю, тут у тебя проблем не будет, бабло считать умеют все. Деньги бери вперёд. После минета пожуй жвачку. На вот тебе. И не забывай подмазываться после клиента. А, вот возьми ещё презики. Помни, что секс должен быть защищённым, если не хочешь загнуться от СПИДа или сгнить от сифилиса. Ну, всё, инструктаж по технике безопасности окончен. Девушки проскользнули через запасной выход, удачно миновав бдительную и стервозную вахтёршу и, процокав каблучками, остановились в одном квартале от общежития возле освещённых витрин какого-то бутика. Вдоль всего тротуара на этом и следующем квартале по одиночке, а чаще по двое или по трое стояли и прогуливались ярко накрашенные девушки в откровенных нарядах, на высоких каблуках, некоторых выделяли пышные парики.
Оля поздоровалась с несколькими из них, и Вика с изумлением разглядела в неровном неоновом свете под слоем макияжа явно знакомые лица. Господи, да тут же почти все из их общежития! Но долго оглядываться ей не дали. Рядом мерно зарокотал на малых оборотах мотор Волги, медленно кравшейся вдоль этого странного подиума. - Давай! – Ольга подтолкнула Вику к бордюру. И в этот миг машина остановилась как раз напротив. - Развлечёмся? – Вика наклонилась к открытому окну в передней двери и, путаясь ставшими непослушными пальцами пуговицы на плаще. - Сколько? – из слабо освещённого салона блеснули линзами очки - Минет -100 рублей, классика – 400, анал – 500. Деньги вперёд, - протарахтела как заученный урок девушка. - Садись!
- Конечно. Давай, надень-ка вот это, тебе пойдёт. Вика наскоро принял душ и под чутким руководством подруги надела донельзя короткие чёрные ажурные минишортики и такое же болеро, чёрные чулки-сеточки, туфли на высоченных шпильках. Школу макияжа она проходила под руководством той же Ольги, так что наведение боевой раскраски сложностей не вызвало. Чёрную Викину гриву Оля молниеносно уложила в высокую причёску. - Так, теперь накинь плащик, там свежо, да и незачем нам перед милицией светиться. Слушай внимательно, сейчас идём на точку, это недалеко. Если кто-то из тамошних вздумает гонять – говори, что от Салмана. Стопори легковушки, особенно подороже, предлагай развлечься. Вот для них можно и плащ расстегнуть.
Только тут Вика сообразила, кто и как её подставил. Но за что? Зачем? Полумёртвая от переживаний, всхлипывающая, она вошла к себе. Ещё хорошо, что никто знакомый не встретился, расспросов не было… Ольга была дома, но явно куда-то собиралась. Она старательно наводила яркий макияж перед зеркалом. Однако стоило Вике войти, как наведение марафета остановилось. - Вика, девочка, что случилось? И тут Вика разрыдалась, уже не сдерживаясь, и кое-как сбивчиво рассказала обо всём. И о групповухе с азербайджанцами, и о беседе с комендантом, и о его ультиматуме… - Вот, значит, как? Быстро он ...- не совсем понятно сказала Оля, закуривая. – Ну, ладно. Значит, предложил к соседкам за помощью обратиться, сука! Что ж, видно и правда ты созрела, девочка. Пойдёшь со мной.
- Куда? - Я ж тебе говорила, что мне кавалеры подарки делают! Пора и тебе их пощипать. Трахаться ты хоть как-то уже умеешь, и тебе, похоже, это нравится! Ведь нравится? Вика, сообразив, что предлагает ей соседка, была шокирована. Но её последний вопрос заставил её задуматься. Ей было хорошо с Самиром и его другом и даже с комендантом… - Слушай, что плохого в том, что ты наебёшься вдоволь, да ещё за это получишь бабки? Да с твоими данными можно миллионершей стать! - медоточиво ворковала Оля. А что? В конце концов, она в безвыходном положении. Да, продаваться гадко, грязно … Но нужны деньги… И как здорово, когда в тебе движется член … А лучше два … - Оля, а у меня получится?
Слёзы, смешиваясь со спермой, катились по её лицу, шее, кофточке… - Ну, хватит, на, подотрись. И почему я такой добрый? Вы, русские давно должны меня в святые произвести. Мне от тебя ничего не надо. А родному вузу надо помочь. Нам тут необходим компьютер для ведения деловой документации. Сможешь в течение недели сделать спонсорский взнос и будешь вести себя прилично – попробую замять это дело. Да смотри, официальный взнос, через бухгалтерию, понятно? - Да-а-а. А сколько? - Семёнова, ебёшься, как взрослая, а простых вещей не знаешь. Сорок тысяч!
От озвученной суммы Вика вновь чуть не упала в обморок. Такие огромные для неё деньги, да ещё за неделю. Да какую неделю, ведь в субботу-воскресенье касса не работает! Пять дней! - Что денег нет? – опять этот дьявольский холодный скрежет комендантского голоса. – Спроси соседок, может, подскажут, где достать! А, может, и сама догадаешься с такими-то талантами! Всё, иди! Если к субботе не перечислишь деньги – для начала этот фильм посмотрит Наталья Петровна…
И вот она идёт к себе. Ноги не слушаются. В голове одни и те же мысли: - Какой ужас! Стыд-то какой! И что теперь делать? Она сначала даже не подумала о Самире и Джейхуне, которые её явно подставили. Они вспомнились, уже когда девушка шла мимо знакомой двери. И даже в этот момент Вика подумала о своих мужчинах, прежде всего, как о защитниках. Может, они как-то выручат? Дадут денег, или подскажут, как заработать, или, в конце концов, набьют морду этому мучителю, чтоб он провалился?! Дверь была открыта, но в комнате, где совсем недавно разворачивалась их чудесная оргия, стояла только мебель. И никаких следов постояльцев.
- Александр Михайлович, миленький, пожалуйста, не надо в деканат, не надо маме! Ну, пожалуйста! Я уйду из общежития, на улице ночевать буду, только не надо Наталье Петровне и домой сообщать! Я что хотите сделаю! Повинуясь какому-то порыву, Вика упала на колени перед комендантом и начала лихорадочно расстёгивать ему ширинку, в недрах которой, как оказалось, уже наливался мощью пенис хорошо известного ей мусульманско-обрезанного типа. Орган Александра Михайловича распространял мощное мускусно-аммиачное амбре. Нежный кулачок и дрожащие губки сомкнулись на приборе почтенного ингуша и занялись уже привычной работой.
Совершенно неожиданно Вика увлеклась минетом и на время забыла обо всём. В сознание её привели мощная струя желтовато-белого пахучего семени, ударившая прямо в глотку, и холодный голос: - Так, а теперь ещё и попытка компрометации должностного лица при исполнении … Да как профессионально! - Александр Михайлович, пожалуйста!
- Александр Михайлович, извините, я сегодня же разморожу холодильник… - Какой холодильник? Это что? В руке коменданта щёлкнул пульт и на экране вместо очередного евродарования возникла … Вика. Вот она сосёт член Самира, вот Самир уже пользует её киску, а она сладострастно ему подмахивает, вот уже её имеют с двух сторон Самир и Джейхун, а вот и анальное грехопадение … А как она оказывается страстно стонала, обслуживая братьев мусульман … Но откуда это здесь? Ведь никто же не снимал, их было только трое, и всё? О вебкамере, глазок которой тихо блестел из крышки ноутбука её любовников, она не вспомнила … - Ну, что? Хватит? Интересно, что скажет ваш декан, Наталья Петровна, или, например, твоя мама, если увидят ТАКОЕ кино? От такой перспективы Вика чуть не потеряла сознание… Но комендант не завершил свой меморандум.
- Семёнова, когда ты вселялась, то вела себя подозрительно прилично. Я ведь вас, сучек, насквозь вижу. С таким личиком, да с такими сиськами и попкой, и такая скромная. И вот она твоя блядская сущность. Даёшь во все дыры, во весь голос, как говорится, да ещё и порностудию здесь устроила. Мне такие сокровища тут не нужны. Значит, чтобы через час духу твоего в общежитии не было, и готовься к отчислению. Без тебя на РГФ проблем хватает. Нам студентки нужны, а не бляди. От комендантского мата Вика впала в полный ступор, до этого Александр Михайлович изъяснялся исключительно на литературном языке. Но развернувшиеся перед нею кошмарные перспективы развязали язык. Особенно когда на представила добрейшую и интеллигентнейшую Наталью Петровну и маму, смотрящих порнушку с её участием.
Щёки Вики Семёновой горели, сердце колотилось, как сумасшедшее. Какой ужас! Стыд-то какой! И что теперь делать? Только что она навестила коменданта. Александр Михайлович, почтенный ингуш всегда внушал жителям и особенно жительницам общежития безотчётное уважение и страх. Неслась за ним в В-ском вузе жутковатая слава ещё с тех пор, когда учился Александр Михайлович на юрфаке какого-то южного университета (не то Ростове, не то в Ставрополе). Там его, не чинясь, звали, как дома – Салманом, и, будучи комсомольским вождём общежития, он самыми жестокими методами блюл нравственность студентов и особенно студенток. Годы прошли, но Салмана Мерзаева до сих пор поминали недобрым словом в его Alma mater.
Вот к нему-то на ковёр и попала Вика четверть часа назад, вскоре после своих первых в жизни экспериментов в области группового и анального секса. Александр Михайлович (он же Салман Махмудович) пил чай и наслаждался конкурсом Евровидения, когда Вика робко поскреблась в дверь комендантской. Царапнув девушку колючим взглядом чёрных крысиных глазок и почесав розовато-коричневые струпья на серебрившейся остатками седины лысине, он с ходу задал риторический вопрос: - Ну, и как это понимать, Семёнова? Вика, уже понимая, что информация о её сексуальных подвигах, скорее всего, достигла чуткого нюха и уха коменданта, ещё надеялась на лучший исход
